Лето на колёсах [Повести] - Владимир Разумневич

И тут Боря Саблин сказал, что раздобыл в библиотеке умную пьесу под названием «Не всё то золото, что блестит». Слов в ней не больше, чем в клоунаде, и вся она состоит из разных страхов.

Пионеры в пьесе ищут в тайге полезные ископаемые. Находят блестящий камешек. Бандиты думают, что это золото. Организуют погоню. Потом бросают ребят в подземелье. Начинаются пытки. Отважные пионеры непреклонны. Бандиты в ужасе. Рвут на себе волосы. Полезные ископаемые вместе с бандитами попадают в надёжные руки — к милиционерам…

— Я бандитов буду играть! — сказал Боря.

— Один — всех бандитов? Ха-ха! — засмеялся Влас. — Из тебя, такого тощего, и половинки бандита не получится. Бандитов мы с Глебом будем изображать. Я — бандит Тик, Глеб — бандит Так.

— Глебу Горошину мы ещё можем доверить такую роль, — сказала Света. — Он успевающий. А тебе, Влас, нужно вначале двойку по математике исправить.

— Бандит и должен быть двоечником. Не отличником же! — возразил Влас. — Я самая подходящая фигура для бандита.

— В самодеятельность принимают людей не по фигуре, а по оценкам, — объяснила Света и стала распределять роли в пьесе.

Себе она взяла роль пионерской звеньевой. Глеб Горошин и Боря Саблин стали бандитами.

Всех действующих лиц распределили. Один Влас оказался бездействующим.

— Маковкина мы сделаем суфлёром, — сказала Света. — В суфлёрской будке можно сидеть и с двойкой. Никто не увидит.

Началась репетиция.

После первых же реплик бандиты Глеб и Боря поссорились. Каждому захотелось играть роль главаря банды, который по ходу спектакля дёргает звеньевую за косы, ломает ей руки и громко ругается: «Куда спрятала, паршивая девчонка, золотые запасы?.. Молчишь?.. Я вырву твой вредный язык и заставлю заговорить!»

Но тут Света Оленина заявила, что она не позволит мальчишкам дёргать себя за косы, ломать руки и вырывать язык. Стали настаивать, чтобы из текста убрали такие нехорошие слова, как «паршивая девчонка» и «вредный язык».

Когда всё это вычеркнули из пьесы, бандиты примолкли: спорить больше было не из-за чего.

Влас читал текст с выражением, а когда в действие вступали бандиты, начинал так орать, что исполнителей не было слышно.

— Зачем чужую роль играешь, мне говорить не даёшь? — спрашивал Боря Саблин.

— Суфлёр обязан сразу войти во все роли…

— Входи, но только шёпотом.

Влас стал «входить в роль шёпотом». Но бандиты затопали на него ногами:

— Что ты там себе под нос бубнишь? Слова артистам нужны, а не твоему носу.

— Попробуй угоди — то им громко, то им тихо…

— Читай средне, чтобы нас было слышно, а тебя нет.

— Когда меня не слышно, то и тебя, Борька, почему-то не слышно…

Пришлось начинать репетицию сначала. Исполнители с непривычки то и дело путали друг друга: слова, которые должен говорить Глеб, говорил Боря, а Света Оленина произнесла речь главаря банды, забыв, что она — пионерская звеньевая…

— Повторим ещё раз. Охрипнем, но не сдадимся! — сказала Света.

Власу понравилась роль суфлёра — что ни скажи, артисты, словно попугаи, тут же повторяют. Вот так бы на уроках! Но Анастасия Ивановна ставит двойку даже за самую лучшую подсказку.

— За моей спиной, как за каменной стеной, — хвастливо сказал Влас. — Суфлер высшего сорта!

Вечером его поместили в суфлёрскую будку. Там тесно — ни сесть, ни лечь. Можно лишь стоять. Влас выпрямился во весь рост и стал ждать начала представления.

В зале переговаривалась, хлопала сиденьями публика, а на сцене, готовясь к спектаклю, бегал Глеб Горошин с трубкой в зубах. Его не узнать: нос из красной бумаги, волосы из рыжей пакли, а на йогах разноцветная обувка — на правой чёрный кирзовый сапог, на левой — белый валенок. Точно так же был обут и Боря Саблин. Только валенок у него на правой ноге, а кирзовый сапог на левой. Бумажный нос его постоянно отваливался, и Боря ходил по сцене сразу с двумя носами. На голову был нахлобучен дырявый картуз. Таких злодеев и на картинках в страшных книжках не встретишь.

Раскрыли занавес. Боря надвинул картуз ещё ниже и применил бумажный нос на законное место, а у Глеба чуть было не сполз с головы рыжий парик, когда он схватил себя за полосы.

Притихший зал напряжённо следил за разбойничьими происками Бори Саблина и Глеба Горошина. Влас, высунув нос из будки, читал текст пьесы, и бандиты громовыми голосами повторяли шепоток суфлёра.

На сцену выбежала Света Оленина с группой пионеров. Сейчас начнётся самое интересное. Зрители замерли в ожидании.

Света посмотрела на бандитов, ожидая, что ей подскажет Маковкин.

Взъерошенная голова высунулась из-под колпака перед сценой и тут же юркнула обратно, ничего не сказав.

— Да читай же дальше! — прошипела, приблизившись пилотную к будке, Света Оленина.

Влас в ответ строил какие-то непонятные гримасы, пожимал плечами, тыкал пальцем в пьесу перед собой и… молчал.

Света ничего не могла понять. Тогда Маковкин наполовину высунулся из будки — так, что его сразу увидел весь пил, и, потрясая бумажкой, объяснил:

— Последняя страничка куда-то задевалась. Никак не на Иду. Должно быть, в пальто забыл…

У Светы от переживаний задёргались губы и даже выступили слёзы на глазах. Она подбежала к Жене Карпову, дежурному по сцене, и пролепетала:

— Занавес… Закрывай… Не можем же мы целый час стоить с раскрытыми ртами…

Зрители ничего не могли понять, изо всех сил топали ногами и свистели.

Побледневшего Власа Маковкина «бандиты» вытянули из будки и пинками вышвырнули за кулисы. Он стремглав бросился и гардеробную, обшарил карманы своего пальто. Увы! Конец пьесы как в воду канул. Тогда он обследовал за кулисами все тёмные углы, переворошил до дна мусорный ящик, заглянул в артистическую уборную — безрезультатно!

Возмущение зрителей не знало предела. Кто-то бросил на сцену огрызок яблока, кто-то выкрикнул: «Долой артистов погорелого театра!»

Желая уберечь артистов от страшного позора, суфлёр Влас Маковкин выскочил на сцену, встал перед занавесом и сказал:

— Не шумите, уважаемые зрители! Листочек от пьесы потерялся. Мы ищем…

Не дав ему договорить, зал зароптал с новой силой.

— Раз не хотите сидеть смирно, то мы вам покажем весёлую клоунаду — про Тика и Така…

Махнув рукой на улюлюкающих зрителей, Влас подбежал к Глебу Горошину:

— Срочно перестраивайся на Тика!

— А что Тику надо говорить?

— Говори, что в голову взбредёт. А главное — громче смейся. Прыгай на одной ноге и хохочи что есть мочи. Я тоже буду хохотать. Мы весь зал обхохочем…

Влас содрал паклю с головы Бори Саблина и натянул её на себя. Потом приказал дежурному Жене Карпову:

— Занавес! Немедленно!

Завидев на сцене двух клоунов, зал немного успокоился.

— Ха-ха! Здравствуй, Тик! — засмеялся Влас и запрыгал на одной ноге.

— Ха-ха! — засмеялся Глеб и тоже запрыгал. — Здравствуй, Так!

— Ха-ха! Скажи, кто из нас главный дурак?

— Ты, Так, и есть главный дурак.

— А ты, Тик, озорник! — показал ему язык Влас Маковкин и стал делать свой коронный номер — стойку на руках. — Твой друг Так в школу ходит так…

Под аплодисменты зала он прошёлся вокруг Тика и затем, осторожно переставляя ладони, приблизился к краю сцены, где возвышался колпак суфлёрской. И тут тело его, утратив равновесие, качнулось, руки дрогнули, и Влас с головой ухнулся в темноту будки…

Зал засмеялся, захлопал, восторженно закричал:

— Вот это трюк!

— Настоящий циркач!

Влас, прислушиваясь к радостному гулу, сидел на дне суфлёрской ни живой ни мёртвый. Ощупывал сам себя. Ноги целы. Руки целы. Голова цела. Лоб тоже цел, даже без шишки.

Влас приподнялся и вдруг увидел под собой бумажку.

На дне суфлёрской лежал злополучный листок из пьесы «Не всё то золото, что блестит»…

Влас выпрыгнул из будки и, хохоча, замахал листком над головой.

— Ха-ха! Вот он, конец нашей трагедии! Нашёлся! Я больше не Так, а Тик не Тик. Он бандит с большой дороги… Действующие лица, по местам! Представление продолжается!

И, наделав в зале много шума, полез обратно в свою будку.

Крышка суфлёрской, которую он второпях задел локтем, покачнулась и с грохотом полетела под ноги зрителям.

Над сценой торчала, вызывая смех всего зала, лохматая голова суфлёра. Голова дёргалась и водила красными ушами и разные стороны.

Представление продолжалось…

ВЛАС СПЕШИТ НА СВИДАНИЕ

Диктор телевидения объявил:

— Фильм, который мы сейчас покажем, детям до шестнадцати лет смотреть не рекомендуется.

«Раз только для шестнадцатилетних, будет что-то интересное», — Влас Маковкин придвинулся ближе к экрану.